Зелёная Миля - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

«Мертвец идет!» – трубил Перси, таща этого человека-медведя за цепи на запястьях, словно он и вправду думал, будто сможет сдвинуть его, если вдруг Коффи решит, что не пойдет дальше. Харри ничего не сказал, но выглядел смущенным.

– Довольно. – Я был в камере, предназначенной для Коффи, сидел на его койке. Я, конечно, знал, что он придет, и явился сюда принять его и позаботиться о нем, но я не представлял истинных размеров этого человека, пока не увидел. Перси взглянул на меня, словно говоря, что все знают, какой я тупица (кроме, разумеется, этого большого увальня, который только и умеет насиловать и убивать маленьких девочек), но промолчал.

Все трое остановились у двери в камеру, сдвинутой в сторону от центра. Я кивнул Харри в ответ на вопрос: «Вы уверены, босс, что хотите остаться с ним наедине?» Я редко слышал, чтобы Харри волновался – он был рядом со мной во время мятежей шесть или семь лет назад и всегда оставался тверд, даже когда пошли слухи, что у мятежников есть оружие, – но теперь его голос выдавал волнение.

– Ну что, парень, будешь хорошо себя вести? С тобой не возникнет проблем? – спросил я, сидя на койке и стараясь не показать виду и не выдать голосом, как мне скверно: «мочевая» инфекция, о которой я уже упоминал, тогда еще не набрала полную силу, но день выдался отнюдь не безоблачным, уж поверьте.

Коффи медленно покачал головой – налево, потом направо. Он уставился на меня, не сводя глаз.

У Харри в руке была папка с бумагами Коффи.

– Отдай ему бумаги, – сказал я Харри. – Вложи прямо в руку.

Харри повиновался. Большой болван взял их, как лунатик.

– А теперь, парень, дай их мне, – приказал я, и Коффи подчинился, зазвенев и загремев цепями. Ему пришлось нагнуться при входе в камеру.

Я осмотрел его с головы до ног, чтобы удостовериться, что это факт, а не оптический обман. Действительно: два метра три сантиметра. Вес был указан сто двадцать семь килограммов, но я думаю, что это приблизительно, на самом деле не меньше ста пятидесяти. В графе «шрамы и особые приметы» значилось одно слово, напечатанное мелким убористым шрифтом машинки #"магь^сон" – старым другом регистрационных карточек: «множество».

Я поднял глаза. Коффи слегка сдвинулся в сторону, и я мог видеть Харри, стоящего с той стороны коридора перед камерой Делакруа – он был единственным узни-ком блока "Г", когда появился Коффи. Делакруа – Дэл, маленький лысоватый человек с озабоченным лицом бух-галтера, знающего, что его растрата скоро обнаружится.

На плече у него сидела ручная мышь. В дверном проеме камеры, только что ставшей пристанищем Джона Коффи, расположился Перси Уэтмор. Он достал свою резиновую ду-бинку из самодельного чехла, в котором носил ее, и по-хлопывал ею по ладони с видом человека, у которого есть игрушка и он ею воспользуется. И вдруг я почувствовал, что мне хочется, чтобы он убрался отсюда. Может, это из-за жары не по сезону, может, из-за «мочевой» инфекции, распространяющейся у меня в паху так, что прикосновение фланелевого белья становилось нестерпимым, а может, из-за сознания того, что из штата прислали на казнь чернокожего полуидиота, а Перси явно хотел над ним сначала немного поработать. Вероятно, все вместе. Во всяком случае на ми-нуточку я забыл о его связях.

– Перси, – сказал я. – Сегодня переезжает лазарет.

– Билл Додж за это отвечает.

– Я знаю, – кивнул я. – Пойди помоги ему.

– Это не моя работа, – упорствовал Перси. – Вот эта туша – моя работа.

«Тушами» Перси в шутку называл крупных людей. Он не любил больших и крупных. Перси не был худощавым, как Харри Тервиллиджер, но он был маленького роста. Этакий петух-забияка, из тех, что всегда лезут в драку, особенно когда перевес на их стороне. И очень гордился своими волосами. Просто не отнимал рук от них.

– Тогда твое дело сделано, – сказал я. – Отправляйся в лазарет.

Он оттопырил нижнюю губу. Билл Додж и его ребята таскали коробки и стопки простыней, даже кровати; весь лазарет переезжал в новое помещение в западной части тюрьмы. Жаркая работа. Перси Уэтмор явно хотел увильнуть от нее.

– У них достаточно людей, – заявил он.

– Тогда иди отсюда, это приказ, выполняй, – произ-нес я, повышая голос. Я увидел, как Харри мне подми-гивает, но не прореагировал. Если губернатор прикажет начальнику тюрьмы уволить меня за нарушение субор-динации, то кого Хэл Мурс поставит вместо меня? Перси? Это несерьезно. – Мне абсолютно все равно, чем ты, Пер-си, займешься, лишь бы хоть ненадолго убрался отсюда.

На секунду мне показалось, что он не уйдет, и тогда действительно будут неприятности, особенно с этим Коф-фи, который стоял здесь все время, как самые крупные в мире остановившиеся часы. Но потом Перси сунул свою дубинку назад в самодельный чехол – дурацкая пижон-ская штука – и медленно пошел по коридору. Я не по-мню, кто из охранников сидел на посту дежурного в тот день, наверное, кто-то из временных, но Перси не по-нравилось, как этот человек смотрит, и, проходя мимо, он прорычал: «Перестань скалиться, а не то я сотру этот оскал с твоей мерзкой рожи». Потом зазвенели ключи, на мгновение блеснул солнечный свет из дворика, и Пер-си Уэтмор ушел, хотя бы на время. Мышка Делакруа бегала туда-сюда по плечам маленького французика, ше-веля крошечными усиками.

– Спокойно, Мистер Джинглз, – сказал Делакруа, и мышка замерла на его плече, словно поняла. – Просто посиди тихо и спокойно. – Делакруа говорил с мягким акцентом французов из Луизианы, и слово «тихо» приобретало незнакомое экзотическое звучание.

– Ложись лучше, Дэл, – бросил я резко. – Отдохни. Тебя это тоже не касается.